Иногда случается, что я забываю откуда я пришёл и куда иду. В этом есть свои плюсы и свои минусы. Огромные минусы.
Был конец второго курса, воздух был уже тёплым, и улицы наполнились предвкушением летнего изобилия. Ну что меня здесь держит, думал я, но продолжал сидеть за партой в окружении своей группы и слушал преподавателя.
Урок психологии проходил, как всегда интересно и занимательно, но мне, по обычаю, хотелось спать и думать о чём-то не столь навязчивом. Дмитрий Валерьевич учил нас понятиям о темпераменте. Я вообще считаю психологию несколько неправдоподобной наукой, в ней много разногласий. Человек в ней рассматривается, как некий робот со стандартным набором устройств и системного обеспечения.
Дмитрий Валерьевич раздал нам тесты «Выявление темперамента за Айзенком». Интересно, все почувствовали это слабое напряжение перед тем, как узнают, каким же из названных типов темперамента он является? Может, кто-то из нас слабый, неуравновешенный и медлительный человек? Ха-ха! Может, это он? Или вон та моя одногрупница? Может, я?

Нет, я не меланхолик. Разве может меланхолик не обращать внимания на подколки со стороны сверстников? Разве меланхолик большую часть времени чувствует глупую радость? Нет, я не могу быть меланхоликом.
Почему, – подумал я, – именно меланхолики являются, по мнению общества, низшим темпераментом? Великий меланхолик запросто может переплюнуть любых флегматиков, сангвиников, а уж тем более холериков!
Ну да ладно. Я прогнал мысли и углубился в тест.
Спустя десять минут каждый член нашей группы подсчитывал баллы. Итак, в группе двенадцать холериков, семь сангвиников, один флегматик и… один меланхолик. И этот меланхолик – я.
Мне казалось, что меланхолики не похожи на меня.
«Ты кто? А ты? Ты кто, Саша?» – дал знать о себе интерес учащихся.
И когда спросили у меня, я отвечал, улыбаясь, что я – меланхолик.
– Непохоже, – отвечали все, – Я бы не сказал. Нет, ты наверно баллы неправильно сосчитал.
Я пересмотрел, может, я что-то упустил. Нет, всё правильно. Ну не мог же этот Айзенк, будучи большой шишкой в психологии, ошибочно составить тест!
Этот случай ушёл в укромный уголок моей глубокой памяти, и только два месяца спустя в бездумную минуту, когда куда-то девается время, я вспомнил того человека, которым я был всего три года назад.
Я никого не хотел видеть из моих одноклассников. Я не ходил никуда гулять. Когда я говорил у доски, я забывал слова. С противоположным полом я, если и общался, то просто отвратительно. Я помню тот ужасный опыт, когда я впервые встречался. Каждую секунду я думал, что все от меня чего-то ждут. Каждую секунду я отгонял свои глупые мысли. И помню, как после этой, никогда не заканчивающейся борьбы, я постоянно чувствовал усталость.
А ещё я осознал, что эти три года я строил крепкую стену между тем, кем я был, и тем, кем я есть.
Вот как я всё забыл!
Я выпустил мысли погулять и расслабился, представляя человека за огромной стеной, того, кем я был три года назад.
Вот он, стоит передо мной, смущённый и ждущий от каждого неприятностей, но ничем не выдающий своих чувств. Его лицо спокойно, но внутри натянута струна, что может лопнуть в любой момент.
Интересно, как в одной и той же ситуации будет вести себя каждый из нас? Я и он. Он и он. Я и я. И чем мы будет руководиться? Почему мы будем плакать или смеяться?
Это вызов самому себе.
– Я смогу! – сказал кто-то во мне.
Тут же я представил свой бывший класс, эту войну называться первыми.
– … слышь, Деня, пошли покурим!
– А что нам по биологии задавали?
– … Ух! Кто это? Ты её знаешь?..
– Ты ещё не встречаешься?
– …совсем неплохо. А где Артём?..
– … дай списать…
– … а я вчера…
– Сергей, ты как-то попроще будь…
– … а он спрашивает: «Ты где учишься?», а я ему…
Бешеный круговорот чужих жизней, проплывающий перед моими глазами. Чужие интересы, совсем чужие мне. Они, как острые льдинки, впиваются в память и просыпаются во снах. Этот бешеный ужас: быть не таким, как все! Это желание кричать и всё забыть!.. Нет, ничего не менять, ничего не хотеть, – забыть, просто забыть.
И как этот человек мог быть мной?!
Что же такое я знаю теперь? Теперь, когда мне хочется вернуться в свой класс и прожить всё заново, помня свои ошибки? Как это было бы чудесно! Но, не будь этого, не было бы меня, того, кем я есть.
И за долгие мучительные вечные годы, когда я борол в себе паническое желание зачеркнуть всю свою жизнь, я постепенно избавлялся от комплексов, съедавших меня заживо.
Потом, когда я не стеснялся своих мыслей, я действительно был меланхоликом. Меня никто не привлекал, и никого не привлекал я.
Я был изгоем, на которого обращали внимание лишь в случае помощи с моей стороны. Я был молчалив и угрюм снаружи, но внутри меня взрывались фейерверки. Я никому не верил и чего-то ждал.
Сколько?! Сколько это может длиться? – думал я, – Месяцы? Годы? Всю жизнь?!
И когда я доходил до этого наибольшего временного отрезка, я понимал, что должен пойти на всё, чтобы стать другим человеком. Я понял!
Я нашёл стартовую точку, подумал я. В том прошлом я прямо взглянул на себя, и стал с собой честным. Я стал собой. Это важный, очень важный первый шаг.
И именно эти ужасные минуты, дни и годы стали сейчас для меня счастьем, без которых я бы сейчас не удивлялся результату теста этого Айзенка.
Неожиданно в голове возникла бессловесная идея, и сразу же на экране внутреннего телевизора поплыли надписи:
«… Ты теперь менее восприимчив. ВОПРОС: Почему? ОТВЕТ: Ты знаешь истины. ВОПРОС: Какие?..»
Бесцветные слова на экране поплыли с бешеной скоростью так, что моя осознанная часть памяти не успевала всё запоминать. Я различал лишь обрывки предложений: «смерть», «рай», «бог», «секс», «идеал», «всё», «не существует», «ты знал».
Я сразу же проснулся, стараясь не сойти с ума. Никогда ещё я не заходил так глубоко внутрь себя. Перед моим взглядом стояла стена моей квартиры: металлическая «музыка ветра», часы, полки, книги… Но она была такая бессмысленная, будто не для меня отец прибивал гвозди к стене, чтобы повесить полку, не я покупал все книги, которые с радостью читал. Это для меня чужое.
«Что за чепуха!» – сказал я себе и уснул.

Я открыл огромную бронированную дверь, за которой находился маленький человек. Это я. Жалкий и молчаливый. Бывший я.
– Привет, Бодька, – сказал я. В детстве меня так называла мама.
Но он ничего не ответил, сидел на полу и собирал разные фигуры из конструктора “Lego”. Тогда я сел рядом, немного помолчал и спросил:
– Ты знаешь кто я?
– Я знаю. Ты Богдан. Но знаешь ли ты сам кто ты?
Я решил не отвечать и задал встречный вопрос.
– Что ты здесь делаешь?
– Сижу, думаю. А что? Мне здесь не скучно. Тут хорошо, никто не трогает.
– А ты не думал, что было бы отлично отдохнуть с друзьями, получить профессию, женится?
Его руки собирали очередную фигуру, но после этого вопроса, он остановился и опустил взгляд.
– Нет, – сказал он и завершил очередную фигуру.
– Почему?
– Это больно, я не хочу. Мне нравится “Lego”, это всё, что мне нужно. Я люблю придумывать всё новые и новые фигуры, моя фантазия безгранична, – Бодька разобрал фигуру и начал строить новую.
– Как хочешь, твоё право. А я люблю шумный город, люблю кататься в метро, люблю одногрупников, люблю свои длинные волосы, много чего я люблю. И нуждаюсь в этом.
– А зачем ты отрастил волосы? Тебе не нравилась короткая стрижка?
– Если честно, то да. Мне хотелось чего-то необычного, нестандартного. Не для того, чтоб обращали внимание, а для того, чтоб нравилось мне, – и немного помолчав, добавил, – И чтоб избавиться от того, во что ты веришь.
– О чём ты говоришь?
– Ты считаешь, что все одинаковы. И нужно придерживаться правил.
– Это так и есть.
– А я верю, что правила придумывают люди, и правила всегда меняются. Я верю в индивидуальность, – я достал из кармана пачку сигарет, вынул одну и закурил. Бодька отложил “Lego”.
– Ты куришь?! – спросил он.
– Да, – сказал я и затянулся.
– Зачем? Это же вредно!
– Это тоже для того, чтоб избавляться от неверных истин.
Бодька только хмыкнул и вновь взялся за конструктор. В молчании прошла минута, пока я докурил.
– Я понимаю, ты хочешь для себя счастья, но уверяю тебя, ты можешь стать счастливее. Ты ограничиваешь себя.
– Ага, и сейчас ты мне расскажешь о боге.
– Нет, Бодька, это другая религия. Это религия свободного человека.
– Ха, – улыбнулся он, – Ну, расскажи мне, что она говорит.
– Человек волен делать всё, что захочет, и не заслуживает на наказание законом.
– Это религия убийц.
– Нет, это так кажется. Если б ты был волен делать всё, ты бы стал убивать?
– Пожалуй, нет.
– Так и каждый. Зло возникает из лжи и невыполнения своих желаний. А если бы все делали, что хотели, они бы и не захотели делать зло.
– Ты чокнутый, Богдан. Почему же тогда все не живут по этой религии?
– Да потому, что есть правительство, есть авторитет, есть кумиры, есть деньги. Они и останавливают людей.
– Уходи, я не хочу тебя видеть.
– Бодька, это не всё, о чём я хотел тебе рассказать.
Он вновь отложил конструктор и, не поднимая головы, произнёс:
– Я не хочу всего того, о чём ты говоришь. Это всё не так. Может я и боюсь многого в этой жизни, но… Зачем ты пришёл?
– Просто поговорить с тобой.
– А, ну конечно! – издевался он, – Ты пришёл похвастаться, да? Посмотрите, какой я стал! Ха! Да кому ты нужен! Ты закрыл меня здесь, ты забыл обо мне, а теперь рассказываешь бредни!
– Бодька, но всё это правда. Я – это ты.
– Зато я – это не ты! Выметайся! – грозно сказал он, что я аж испугался.
– Но…
– Пошёл вон!
– Бодька…
– УБИРАЙСЯ! НЕ ХОЧУ ТЕБЯ ВИДЕТЬ!

Я проснулся и не мог долго понять, что это был сон. Казалось, всё было наяву.
Я встал, умылся, оделся, позавтракал, собрал вещи. На глаза попалась бумажка с тестом Айзенка. Я вновь пересмотрел его, взял калькулятор и… знаете что? Я действительно допустил ошибку в расчётах. Выходило, что я – сангвиник.